Харуки Мураками: «Меня все время тянуло в новые места. Я надеялся избавиться от себя прежнего»

«Чем старше человек, тем больше в его жизни того, чего уже не исправить. Все, что в нас исчезает — даже если оно исчезает навеки, — оставляет после себя дыры, которые не зарастут никогда», — 76-летний Харуки Мураками уверен, что, обнимая друг друга, мы делимся своими страхами.

И если каждый будет верить, что все кончится хорошо, в мире станет нечего бояться.

Писатель советует выплескивать чувства наружу.

«Хуже, если перестать это делать. Тогда они будут накапливаться и затвердевать внутри. А потом — умирать», — Харуки добавляет, что в любом случае нет таких секретов, что не вырываются из нашего сердца.

Мураками сравнил одиночество с ощущением человека, стоящего в дождливый вечер возле устья огромной реки и видящего, как потоки воды вливаются в море.

«Некоторые вещи на свете получаются только в одиночку. А некоторые —  только вдвоем. Уметь их совмещать —  хорошая штука. А вот путать одно с другим никуда не годится».

«Если б ты изобрел автомобиль, работающий на дурацких шутках, то смог бы упилить на нем довольно далеко», —  писатель считает, что лучшие люди оттого и становятся лучшими, что верят в свои способности с самого начала.

«Когда тебе плохо, вообрази, что ты счастлив. Это не так трудно», — Харуки уверяет, что гармония далеко не единственное, что связывает вместе человеческие сердца. «Куда крепче людей объединяют общие муки. Общие раны. Общие страхи. Нет успокоения без крика боли, как не бывает мира без пролитой крови или прощения без невосполнимых потерь. Вот, что лежит в основе истинной, а не абстрактной гармонии».

Мураками называют меланхоличным писателем, исследующим нерадостные темы одиночества и смысла жизни. А он и не спорит, раскрывая подноготную.

«Мне всю жизнь казалось, будто я хочу сделаться другим человеком. Меня все время тянуло в новые места, хотелось ухватиться за новую жизнь, изменить себя...

В каком-то смысле я рос над собой, менял личность. Став другим, надеялся избавиться от себя прежнего, от всего, что во мне было. Всерьез верил, что смогу этого добиться. Надо только постараться.

Но из этого ничего не вышло. Я так самим собой и остался, что бы ни делал. Чего во мне не хватало — и сейчас не хватает. Ничего не прибавилось.

Вокруг все может меняться, людские голоса могут звучать по-другому, а я все такой же недоделанный. Все тот же роковой недостаток разжигает во мне голод, мучит жаждой. И их не утолить, не насытить. Потому что в некотором смысле этот недостаток я сам», — писал Харуки в своем самом пронзительном романе «К югу от границы, на запад от солнца».

Во время работы у Мураками в душе всегда живет образ яйца, которое разбивается о высокую прочную стену.

«Стеной» могут быть танки, ракеты, фосфорные бомбы. А «яйцо» — это всегда невооруженные люди, их подавляют, их расстреливают. Я в этой схватке всегда на стороне яйца. Есть ли прок в писателях, которые стоят на стороне стены?»

«Два великих события объединились и драматически изменили мир», — говорил Мураками после ковида и вторжения России в Украину. Добавляя, что по мере того, как война продолжается, вокруг людей и между странами возводятся высокие стены.

«Мне кажется, что психическое состояние — если кто-то не твой союзник, он твой враг — продолжает распространяться».